Очерки Гурьева А. Г. / Легавая – тонкая натура

Нынешняя молодежь, желающая натаскать легавую собаку, и понятия не имеет, с какими сложностями нашему поколению приходилось сталкиваться. Сейчас заходишь в Интернет, и вот тебе, пожалуйста, курс натаски легавой в двух частях. Четверть века назад мы могли толькомечтать о такой информации.

В середине восьмидесятых годов Халтуринское районное общество охотников Кировского ООиР приглашает на испытания легавых известного московского эксперта- дратхаариста. Судя по сохранившимся у меня фотографиям, членом комиссии был М.П. Павлов, а с известным в России экспертом Всероссийской категории по легавым из Удмуртии Н.А. Каргапольцевым, на этих испытаниях мы стажировались.

Память – интересная штука. Не помню, кто из общих знакомых тогда выставлял своих собак на этих районных испытаниях легавых собак по болотной дичи, однако работы дратхаара Радости Попова Владимира Алексеевича запомнились до мельчайших подробностей, и вот почему. Начало июня. Раннее солнечное утро. Западный ветерок дует с озера Орлок. В небольшой низинке, около озера, веретья, на которой ежегодно около десятка дупелей, выясняют на току свои отношения. Кругом кричат коростели. Трава местами выросла до полуметра. Дратхаар Радость, или в обиходе Радка, с небольшого хода протянула метра два и твердо стала, держа голову чуть ниже линии спины. Подходит ведущий и громко командует – «вперед!», собака сходит со стойки и, обогнув ведущего, ложится сзади него. Мы вопросительно смотрим на московскую знаменитость, а он на ведущего, которого знает уже лет десять, ведущий багровеет, но внешне очень спокойно посылает собаку снова в поиск.

С небольшого хода Радка, пройдя вдоль небольшой низинки, снова твердо стала. Подходит ведущий, посылает собаку вперед. Она снова, обогнув Владимира Алексеевича сзади, ложится слева от него, вжав голову между передних лап. Мы с Николаем Александровичем судорожно листаем правила испытаний, чтобы как-то расценить работу собаки. Чем объяснить такое поведение собаки? Стойка, являющаяся основным признаком легавых собак, присутствует, верность чутья тоже. Послушание, достаточное для проведения испытаний, есть. Постановка? Вот за постановку собака и не получает проходной балл на диплом третьей степени. Вечером «за рюмкой чая» только и было разговоров о работах этой собаки, но никто, ни после третьей, ни после седьмой не мог ничего объяснить. Особенно расстраивался владелец собаки, у его Радки уже было два диплома второй степени по утке, а диплома по болотной дичи не было. Через несколько дней звоню, оказывается, Владимир Алексеевич каждый день выходил с собакой в луга и однажды его осенило. Последние выходы на охоту прошлого года у него не задались. Собака срабатывала одного дупеля за другим, а он мазал раз за разом, на чем свет стоит костеря себя за промахи. Видимо, собака приняла его нецензурную лексику на свой счет и на испытаниях, дабы не доводить дело до ругани, после подхода ведущего и его громкой команды самостоятельно сходила со стойки. Проверить работу собаки перед испытаниями владелец не удосужился, будучи на 100% уверенным в надежности работы собаки, за это и поплатился. Как каялся В.А. Попов перед своей собакой, не знаю, но к приезду другой московской знаменитости, Радка перестала самовольничать.

В июле ринг легавых в Кирове судит москвич-курцхаарист, его судейство в ринге мне не понравилось, и, на мой взгляд, было несколько некорректным. С его слов, «Радость Попова В.А. большой радости породе не принесла», но в поле он был бесподобным экспертом, разъясняя самые запутанные ситуации. Особенно мне импонировала его оценка подготовки ведущих. Мы тогда не представляли, как меняется отношение эксперта к работе собаки, когда ей дают команды не громким свистом, засунув пальцы в рот или хриплой от вчерашней сухости во рту командой, а относительно нежным «тиньканьем» металлического манка на рябчика. Один из ведущих, державший на поводке дратхаара и ласково понуждавший свою питомицу к послушанию плеткой, за что неизменно получал в ответ злобный рык подопечной, отпустил собаку в поиск, после стойки, она с визгом и лаем прогнала дупеля до горизонта. Последовал совет выдрать арапником не собаку, а владельца. Заслуженная дама, после того как ее любимица английских кровей исползала весь луг на животе в потяжках, получила совет подготовить для милой собачки подходящий сук, на ближайшей осине, дабы не засорять породу бездарностями.

На следующее утро мы с московским гостем едем на моем мотоцикле в Чашково болото. Болото было осушено в шестидесятых годах и представляло из себя поле размером примерно восемь на четыре километра, изрезанное мелиоративными канавами на карты. Часть карт заросла березняком, часть засевалась многолетними травами. К нашему приезду трава на многих картах была уже скошена, но тот год был дождливый, и почти везде были лужи. Мотоцикл остановился, и моя Веста радостно выскочила из коляски. Не успев пробежать и пару десятков метров, она твердо стала. Я громко крикнул – «вперед!», и строгий бекас зигзагами ушел в пасмурное небо. Моя голова гордо и со значением повернулась к гостю, мол, и наши собаки работают, и наткнулась за металлический взгляд. Мне была прочитана не очень благозвучная, но чрезвычайно полезная пятиминутная лекция, о том, как нужно вести себя после стойки собаки. Этот разговор мне дал больше, чем вся прочитанная до этого литература по натаске легавых собак. После получасовой прогулки по болоту прозвучала фраза, изменившая ход истории вятского собаководства: «Да здесь Всесоюзные состязания легавых нужно проводить!». Состязания были намечены на открытие охоты, маленькие такие состязания, пробные. И вот мы с Геннадием Васильевичем уже встречаем гостя в аэропорту, вот и он, небольшого роста крепыш с рюкзаком, ружьем в чехле и крупным курцхааром на поводке, радостно улыбаясь, идет к нам навстречу. На следующий день состязания Халтурин – Киров.

Состязания было решено проводить с отстрелом дичи. Я болею за Радку Попова, надо же собаке диплом получить основной. Утром приезжаем в урочище Лиственник, стоим у крутого спуска в пойменные луга Вятки, ждем ветра. По жребию Радка выступает первой. Спустившись на луг, она сразу же встает в стойку. При подходе к собаке ведущего дупель взлетает, выстрел. Мимо. Ведущий успокаивает и себя, и собаку. Эксперт просит отправить ее в поиск. Тяжелым галопчиком, с частыми приостановками и копанием собака неспешно челночит по отаве. Снова стойка с головой ниже линии спины. Ведущий осторожно подходит, гладит собаку по крестцу. Что-то тихо говорит. Вот она продвигается метр, два, и пара дупелей выпархивают из травы. Выстрел. Есть. Второй – промах. Радка приносит птицу. Пущенная в поиск, она не прошла и тридцати метров, как снова твердо стала. Подходим к собаке, ведущий снова гладит собаку левой рукой по спине и хриплым от волнения голосом тихо говорит: «Ну, Радость, ну, вперед, птичку подай!» Собака осторожно идет вперед, и тут справа от нее взрывается дупель, впереди собаки еще один. Дуплет. Мимо…

После того как все собаки расценены, садимся на высоком берегу, кто с дипломом в кармане, кто без. Смотрим вниз. Курцхаар отлично поставленным челноком, словно проволока пудовый шматок масла, ровно режет параллелями на куски зеленый луг. Вот кобель сбавил ход, перешел на шаг и с высоко поднятой головой стал как изваяние. Владелец, оглянувшись на нас, осторожно подходит к нему и, выждав немного, командует. Собака, ловя ноздрями ветер, осторожно проходит несколько метров, и тут началось… Впереди собаки взлетает дупель. Выстрел. Есть. Слева еще один. Выстрел. Есть. Справа от собаки метрах в пяти взрывается пара, за ней одиночка, нервная тема собаки не выдержала такого издевательского обилия дичи, и победитель двух состязаний легко и весело, с визгливым лаем погнался за улетающими дупелями. Давно вятские луга не слышали столь яростных и цветистых выражений, причем из уст столичного эксперта. Вскоре кобель был подозван, наказан, путем наддрания ушей, и охота продолжилась.

Часа через два усталый, но довольный, расстреляв все патроны, наш гость падает около большого пня, небрежно бросив на него связку дупелей. Из его уст вырывается не то вздох, не то всхлип – « Пить...». Родник рядом. После того как фляжка опустошена, веселые и довольные мы рассаживаемся по машинам и едем к нашей базе. За эмоциональными разговорами, несмотря на ухабы, три километра промелькнули как миг, и только подъезжая к базе, вспоминаем, что дупеля то так и остались, сиротливо лежать на пне.